С редакцией Белновости своей жизненной историей поделилась женщина, которую расстроил родной брат.
Ольга сидела на старом диване в гостиной родительского дома, который ещё хранил запах маминых пирогов и папиного табака.
Этот дом в небольшом посёлке был для неё не просто жильём — он был её убежищем, местом, где она выросла и куда вернулась после смерти родителей.
Но теперь уютные стены стали ареной для конфликта с её старшим братом Виктором, который, казалось, перечеркнул все их прежние договорённости.
Ещё недавно он обещал, что откажется от своей доли наследства в её пользу, а теперь угрожал выселить её, требуя продать дом.
Ольге было 32, Виктору — 38. Их родители умерли с разницей в два года: сначала отец от сердечного приступа, потом мама, не справившаяся с онкологией.
После смерти мамы остался дом, небольшой участок земли и скромные сбережения. Ольга, которая никогда не была замужем и работала фрилансером, вернулась в родительский дом, чтобы привести его в порядок.
Виктор же жил в городе с женой и двумя детьми, строил карьеру в строительной компании и редко приезжал в посёлок. Во время одного из таких визитов, ещё при жизни мамы, он сказал Ольге, что дом ей нужнее.
«Ты одна, тебе здесь жить, я не претендую», — заявил он, и Ольга, растроганная его щедростью, поверила, что всё будет просто.
После смерти мамы начались формальности с наследством. Ольга предложила официально оформить дом на себя, напомнив Виктору о его словах.
Он согласился, но попросил повременить с документами: у него были проблемы на работе, и он не хотел «лишней возни». Ольга не настаивала — она доверяла брату и была уверена, что он сдержит слово.
Она продолжала жить в доме, ремонтировала протекающую крышу, обновила проводку, посадила цветы в саду. Дом стал для неё не только воспоминанием о родителях, но и местом, где она чувствовала себя на своём месте.
Прошёл год, и поведение Виктора изменилось. Он стал чаще звонить, расспрашивать о состоянии дома, намекать, что в посёлке растут цены на недвижимость. Ольга не придавала этому значения, пока однажды он не приехал с неожиданным заявлением.
«Нам с женой нужен капитал для бизнеса, надо продавать дом», — сказал он, глядя в сторону.
Ольга опешила:
«Ты же обещал, что дом мой!»
Виктор нахмурился и ответил, что «обстоятельства изменились». Он заявил, что как наследник имеет право на половину дома и хочет свою долю деньгами. Когда Ольга напомнила о его обещании, он вспылил:
«Ты что, вечно будешь тут сидеть? Если не договоримся, я подам в суд, и тебя выселят!»
Эти слова стали для Ольги ударом. Она не могла поверить, что брат, с которым они делили детство, играли в прятки в этом самом саду, теперь угрожает ей выселением. Она пыталась поговорить с ним, предлагала выкупить его долю, но её доходы от фриланса были скромными, а взять кредит она боялась.
Виктор же настаивал на продаже, аргументируя, что ему нужны деньги здесь и сейчас. Его жена, с которой Ольга никогда не была близка, поддерживала мужа, называя Ольгу «эгоисткой, которая цепляется за старый дом».
Ольга чувствовала себя преданной. Она не только потеряла родителей, но и столкнулась с тем, что брат, казавшийся ей опорой, повернулся против неё. Она начала искать варианты: консультировалась с юристом, который подтвердил, что без отказа Виктора от наследства дом делится пополам.
Ольга даже подумывала продать свои украшения, чтобы собрать хоть какую-то сумму, но понимала, что этого не хватит. В отчаянии она написала Виктору длинное сообщение, напомнив, как они вместе хоронили родителей, как он обещал заботиться о ней. Ответ был коротким:
«Не драматизируй, это просто бизнес».
Теперь Ольга жила в постоянном страхе, что Виктор подаст в суд. Она продолжала ухаживать за домом, но каждый скрип половиц напоминал ей о возможной потере. Она мечтала найти компромисс, но чувствовала, что брат уже принял решение.
Дом, который был её крепостью, теперь казался зыбким, а родственная связь с Виктором — разрушенной. Ольга не знала, как защитить своё право на дом, но была полна решимости бороться, даже если это означало противостояние с братом.
